…Когда мы с Тиной, наконец, добрались до поляны с Майрой и обеими хейзеррками, я нес ар Лиин-младшую на одном упрямстве. Опустив девушку на мгновенно освободившееся ложе, некоторое время пытался разогнуть сами собой сгибающиеся руки, а затем попросил дать мне чего-нибудь попить. Выхлебал половину фляги, немного отдохнул и переоделся в сухое. Затем раздал своим спутницам по склянке с зельем кошачьего глаза и приказал собираться.

Дамы безропотно выпили, кое-как собрались, выслушали короткую речь, в которой я озвучил правила движения по ночному лесу, и, привычно заняв свои места в колонне, двинулись на полночь.

Не особенно длинный — в две с половиной стражи — переход, позволивший нам покинуть плотно заселенную часть манора, добраться до Вергетского леса и основательно углубиться в «непроходимую чащу», дамы выдержали с большим трудом. Поэтому, когда мы, наконец, добрались до места ночевки, попадали наземь чуть ли не до того, как услышали мою команду.

Для того чтобы заставить их встать с холодной земли и переодеться в сухую одежду, потребовалась половина кольца уговоров и один начальственный рык — только после этого спящие на ходу женщины кое-как поднялись на ноги и поплелись к переметным сумкам со своими вещами.

Пока они переодевались, я рубил лапник и чуть ли не бегом стаскивал его в кучу, прекрасно понимая, что второй раз их не подниму. Успел. То есть, к моменту, когда Вэйлиотта, отмучившаяся первой, мешком свалилась на только что брошенный на ложе кусок парусины, по соседству с ней смогли бы поместиться от силы два человека. Когда рядом с ее безвольным телом попадали Тина и Найта, я как раз подтаскивал охапку лапника под четвертое место. Ну, а для себя и Алиенны, все еще мирно спящей поперек холки Черныша, я организовывал места уже без беготни. Потом обихаживал лошадей, собирал и рубил сухостой для утреннего костра, строил над спящими женщинами небольшой навес и многое другое. А когда закончил со всеми неотложными делами, прилег и прикрыл глаза, тут же почувствовал, что меня тормошат.

Естественно, я сразу же схватился за меч и попытался вскочить. Но услышал тихое «это я, Майра!», расслабился и не без труда заставил себя открыть глаза.

— Прости, что разбудила, но тебе лучше перебраться к дочке Тины! — посоветовала девушка, убедившись, что я в состоянии нормально соображать. — Она начала хныкать во сне и, думаю, вот-вот проснется.

Оглядевшись и обнаружив, что лежу не рядом с Алиенной, а под боком у Майры, я мысленно «восхитился» новой привычке, переполз к мелкой и снова провалился в сон. А еще через миг — правда, за этот миг ночь успела смениться предрассветными сумерками — в меня вцепились опять. В правый локоть. И легонечко потянули на себя.

— Арр Нейл, скажите, что вы мне не снитесь! Пожалуйста-пожалуйста! — умоляющим голоском попросили над ухом, и я, опять открыв глаза, увидел перед собой страшно помятое и заспанное, но невероятно счастливое личико дочери Тины.

— Не снюсь! Честно-пречестно! — поддразнил ее я и чуть не оглох от довольного визга.

Следующий вопрос — «А вы надолго?» — был задан через вечность, когда все, кто проснулся от ее визга, понатягивали на головы «одеяла» и решили, что можно спать дальше. Наивные: услышав мое «На месяц, а то и больше», дочка Тины заверещала так, что напрочь лишила меня остатков слуха, а их — последних иллюзий по поводу возможности продолжения отдыха.

Для того чтобы перевернуться с живота на спину, требовалось как-то разжать мертвую хватку тоненьких, но сильных пальчиков. Рисковать здоровьем было страшновато, поэтому я предложил Алиенне почти равноценную замену — левую кисть. И уже через несколько мгновений, устроившись поудобнее, взглядом поманил к себе Майру, хлопочущую около костра.

За считанные удары сердца, потребовавшиеся хозяйке рода Эвис для того, чтобы пройти разделяющий нас десяток шагов, эта умница успела не только оценить мою расслабленную позу и как-то почувствовать настроение, но и выбрать правильную линию поведения. Поэтому, оказавшись рядом, по-свойски опустилась на ложе возле моего правого бедра и мило улыбнулась.

— Знакомьтесь! — без всяких там «аресс» обратился я к Алиенне. — Это Майра, моя правая рука, человек, которому я доверяю, как самому себе, и чьим доверием очень сильно дорожу.

Такой необычный способ представления был принят вполне нормально: вместо того чтобы вскакивать на ноги, приседать в реверансе и с предельно серьезным выражением лица произносить положенные слова, ар Лиин-младшая ограничилась тем, что выпрямила спину, уважительно склонила голову и сказала одну-единственную фразу:

— Я бы умерла от гордости, если бы такие слова когда-нибудь сказали обо мне!

— В этом нет ничего невозможного… — с очень располагающей улыбкой сказала Майра, прилегла рядом со мной и… жизнерадостно хихикнула, увидев, как глаза Алиенны становятся размером с медный щит, а лицо стремительно покрывается румянцем.

Я тоже ухмыльнулся, проследив направление взгляда девушки и сообразив, что ее так ошарашило:

— Это костюм торренской наемницы. Удобен, прочен, незаменим в лесу и в горах, а также очень красив. Кстати, если есть желание увидеть, как он выглядит целиком, посмотрите на вашу маму!

Тина, до этого момента восседавшая на противоположном краю ложа и с напряжением прислушивавшаяся к нашему разговору, тут же оказалась на ногах и, сделав вид, что за какой-то надобностью направляется к костру, прошла мимо дочери. Та онемела — видимо, не представляла, что ее мать, наверняка казавшаяся девушке идеалом благородной, может облачиться в настолько «развратную» одежду.

Тем временем ар Лиин-старшая, внимательно отслеживавшая реакции дочери, деловито пожала плечами:

— На мой взгляд, Найта и Вэйль выглядят в таких костюмах куда интереснее…

— Не-не-не, на меня сейчас лучше не смотреть! — затараторила старшая хейзеррка, включившаяся в игру. — Я сонная, растрепанная и помятая, поэтому оценивать костюм лучше на Вэйльке!

— Найта и Вэйль. Обе — Эвис… — тихонько прокомментировал я и вместе с развернувшейся на месте Алиенной уставился на младшую хейзеррку. И порядком удивился, заметив, насколько она изменилась после того, как выздоровела: копна угольно-черных волос, волнами опадающих на плечи, стала выглядеть гуще. Во взгляде появилась уверенность в себе, а в уголках глаз — искорки сдерживаемого смеха. Личико порозовело и округлилось. Губы стали ярче и сочнее. Добросовестно расстегнутый ворот куртки демонстрировал верхнюю часть груди весьма приличного объема, а штаны с затянутой шнуровкой — очень и очень аппетитные бедра!

— Красиво! — через какое-то время признала мелкая. — Но ведь это же ужас как…

— … удобно! — «поддакнул» я, а когда растерянная девушка непонимающе уставилась мне в глаза, объяснил: — Понимаете, лес — это не только зеленое море, которым можно любоваться из окна вашей спальни, но и лезущие в глаза ветки, колючки, пытающиеся оцарапать кожу, и насекомые, так и норовящие ее прокусить. Если вы пробежитесь в платье хотя бы вокруг этой поляны, то очень быстро поймете, что подол, так красиво стелющийся по полу во время движения по коридорам или залам вашего родового замка, а также пышные рукава, предназначенные неизвестно для чего, цепляются за каждую ветку. Плотно зашнурованный корсет мешает нормально дышать. А туфельки на высоком и остром каблучке проваливаются сквозь ковер из иголок и застревают в земле!

— Если оценивать одежду под этим углом, то такой костюм, пожалуй, действительно удобнее любого платья! — неуверенно согласилась она. — Но оказаться в нем под оценивающими взглядами я, пожалуй, не рискну!

— Ближайшие месяц-полтора рядом с вами буду находиться только я, ваша мама, Майра, Найта и Вэйль… — сообщил я. — Взгляд кого из нас пятерых вы считаете оценивающим?

…Охотничья заимка действительно напоминала небольшую крепость. Высокий — в два с лишним моих роста — глухой забор с небольшими башенками по всем четырем углам можно было преодолеть, лишь открыв мощные ворота, способные выдержать несколько ударов тарана. Первый этаж «донжона» был совершенно глухим, жители второго могли смотреть на окружающий мир только через узкие бойницы, а окна были лишь на третьем. Но и они в случае опасности могли полностью перекрываться ставнями, больше похожими на большие пехотные щиты. Признаков наличия на крыше крепостных стрелометов я не обнаружил. Зато оценил венчающие ее зубцы в форме ласточкиного хвоста и дополнительной бойницей посередине.